В последний раз я был в городе Костроме с десяток лет назад. И побывал сейчас. Почти ничего не изменилось.
Все так же возвышается над главной площадью Иван Сусанин,
а в бесконечных торговых рядах так же торгуют сыром в «Костромской».
Похоже, Кострома вообще не собирается меняться.
Город еще до революции был своего рода симво¬лом сонной незыблемо¬сти. Писатель Федор Сологуб (он побывал тут в 1909 году) сообщал: «Плывем на пароходе по Волге, видим - Кострома на берегу. Что за Костро¬ма? Посмотрим. Причалили. Слезли. Стучимся.
-Стук, стук!
-Кто тут?
-Кострома дома?
- Дома.
-Что делает?
-Спит.
Дело было утром. Ну, спит, не спит, сели на извозчика, поехали. Спит Кострома. А у Костромушки на широком брюхе, на самой серед¬ке, на каменном пупе, стоит зеле¬ный Сусанин, сам весь медный, сам с усами, на царя Богу молится, очень усердно. Мы туда, сюда, спит Кострома, сладко дремлет на солнышке».
Все, по большому счету, так же. Кострома - милая, чуть сонная рос¬сийская провинция. И не устает гордИТЬСЯ этим.
Спрашиваю у прохожего:
-А как пройти к Музею льна и бересты?
-Пойдемте,- говорит,- я провожу.
-Вам что, в ту сторону?
-Не совсем так. Но крюк неве¬лик.
Идем. Общаемся. В конце концов я не выдерживаю, спрашиваю:
-Что же, в Костроме у вас все люди вот такие?
Он не понимает.
-Ну, такие,- объясняю.- Бро¬сить все дела и без всякой выгоды довести совершенно незнакомого человека до музея?
-Да. А что? У нас городок небольшой, небогатый. Мы привы¬кли помогать друг другу. Это у вас в Москве все суетятся, деньги зараба¬тывают.
И видно, что ни в коей мере не завидует он этим странным москви¬чам, которые за бесконечными своими зарабатываниями просто забыва¬ют жить. Людьми становятся лишь ненадолго вот в таких вот городках, как Кострома. И не нужна костромскому прохо¬жему никакая Москва. Он живет в классической русской провинции, даже воспетой в песнях. «А ну-ка, дай жизни, Калуга, ходи веселей, Кострома». «Ох, Самара, сестра моя, Кострома мон амур . «Здорово, Кострома! - 3доровенька!» И не пропадет он в этой Костроме.
Ряды на Сковородке
Главная городская улица - Советская (бывшая Русина). Одним концом улица упирает¬ся в вокзал, а другим - в главную площадь, в Сковородку. Так костро¬мичи прозвали в 1920 году свою главную площадь. А дело обстояло следующим образом.
В 1851 году в городе Костроме открыли памятник Сусанину. Он поражал своей более чем странной композицией: высокая колонна с гербом Костромы, увенчанная бюстом Михаила Федоровича, пер¬вого царя династии Романовых, за которого в Смутное время и отдал жизнь Сусанин. У подножия колон¬ны - маленький мужичонка на коленях - сам Сусанин. Все это хозяйство было установлено на прямоугольный пьедестал с надписью 3а Веру, Царя и Отечество живот свой положившему поселянину Ивану Сусанину благодарная Россия и барельефом по мотивам оперы Глинки Жизнь за царя».
Тем не менее участники этого тор¬жества были весьма довольны. Гра¬доначальство и дворянство - очевид¬ным повышением статуса Костромы. Духовенство, офицерство и почетное купечество - обедом, данным им за счет дворянства. Солдатство - сувенирами в виде фунта рыбы и двух чарок вина на человека. Мещанство - музыкой и иллюминацией. А при¬глашенные на церемонию «коробов¬ские белопашцы» (потомки леген¬дарного героя) - подарками (то есть большими мохнатыми шапками с вышитой датой открытия памятни¬ка) и тем, что им позволили обедать вместе с господами.
Правда, интеллигенция еще до официального открытия восторгов не высказывала. Вызывал недоуме¬ние тот факт, что главный герой памятника занимает в его компози¬ции явно невыигрышное место, да и сама композиция отнюдь не совершенна. Однако монумент довольно быстро прижился в Костроме и до начала прошлого столетия был единственной значительной скуль¬птурой города.
После революции памятник сразу же снесли: изображавший импера¬тора, он попадал под ленинский декрет. А в 1920 году скончался костромской революционер Долматов. Его захоронили рядом с поста¬ментом, оставшимся от памятника, тут же переименовали из Сусанинской в Долматовскую. Но костромичи это переименование не приняли и прозвали площадь Сково¬родкой - потому что круглая.
О Долматове давно уже позабыли, площадь вновь носит название Суса¬нинской, на ней даже стоит новый Сусанин (правда, без царя), а жители по сей день называют площадь Сковородкой. Действительно, смеш¬но - и по-домашнему уютно.
Здесь же, на площади, и главные архитектурные шедевры города. Пожарная каланча, Гауптвахта, Губернские присутственные места и гигантские торговые ряды (общая протяженность всех этих Мучных, Мелочных, Пряничных, Красных и прочих рядов - целых три киломе¬тра), которые используются по сей день по своему прямому назначе¬нию. Путешественник здесь покупа¬ет «Шарьинскую» минералку (кислую до жути, но зато очень полезную), сыры («Костромской» и «Сусанинский») и всевозможные книжки о прошлом старинного города. И, разумеется, заходит в многочисленные рестораны и кафе.
Скажи «сы-ыр»
Как это часто бывает, самые известные гастрономические изыски: «Шуваловскую» колбасу, «Сусанинский» сыр, «Шарьинскую» воду и горькую настойку «Генерал Сипягин» можно обнаружить только в магазинах и на рынках. Видимо, рестораторы счи¬тают, что кормить своих клиентов родной костромской продукцией не слишком-то солидно, и предлагают то, что можно обнаружить в любом городе России,- московскую водку и американскую колу.
Исключение составляет рыба. Костромичи традиционно знают в этом деле толк. Рыбное ассорти при¬сутствует практически во всех меню и представляет собой пять-шесть сортов рыбы разнообразнейших цве¬тов и вкусов. И конечно же, дань моде - лососевая икра на половиночке куриного яйца. Пусть лососи и не плавают в верховьях Волги, икра - обязательное украшение такой тарелочки. Которая, кстати сказать, стоит совсем не дорого - около сотни рублей.
Зато с мясом - беда. Почему-то именно оно, а не речные обитатели, считается в городе Костроме делика¬тесом, а точнее говоря, излишеством. В меню мясной раздел традиционно меньше рыбного, порции - микроско¬пические, а цена довольно ощутимая. Приготовлено же мясо так себе, без уважения к этому продукту.
Доходит до курьезов: в одном из кафе я встретил блюдо под названи¬ем « Эскалоп по-лукулловски» . Вес 90 граммов.
Но ничего страшного, без мяса можно и потерпеть. Зато костром¬ской сыр есть, можно привезти его из поездки в качестве сувенира.
Скверные дороги - это наше все
Первое, что сообщает костром¬ской таксист своему пасса¬жиру: «А вот наши знамени¬тые костромские дороги! Хуже в России нет» . Начнешь успокаивать, рассказывать, что есть дороги и покруче, о6ижается.
- Нет, нет, вы ничего не понимаете в дорогах. Самые плохие у нас, еще в Костроме самый высокий дорожный налог.
Нет смысла оспаривать и это утверждение - таксист может совсем расстроиться, замкнется и уйдет в себя. Будет потом совесть весь день мучить.
Что ж, как ни странно, такие дороги тоже своего рода историче¬ская достопримечательность. Еще до революции один из путешественников так описывал главную улицу города Костромы: «Ухабистая мостовая, ни одного деревца, по о6е стороны запыленные купеческие дома. Тротуары тоже ухабистые, такие, что лучше идти серединой улицы».
Да, дороги в Костроме, конечно, далеки от идеала. Но и особо ужасными я 6ы их не назвал - так, средние по России. Зато ездить по ним удовольствие. Не из-за каче¬ства самих дорог, а из-за качества здешнего транспортного сервиса. Автобусы с троллейбусами ходят аккуратненько по расписанию. Кондукторши улыбчивы и превосходно знают город. Всё подскажут всё расскажут - разве что не выйдут проводить. 3а шесть рублей ты чувствуешь себя желанным гостем.
Хороши и костромские такси. В городе два десятка фирм - неуди¬вительно, что конкуренция среди таксистов жесточайшая и владельцы этих фирм идут на все, чтобы привлечь клиента. Я, например, постоянно пользовался услугами той компании, парк которой состоит лишь из новеньких - год не отъездили - фордиков «Фокус-2» Абсолютно одинаковые внешне и без всяческих там «украша¬тельств» приборной доски. 3авидя вдалеке этот автомобильчик (вызванный, конечно же, по телефону), я привычно подходил к дороге, привычным движением открывал дверь, привычно садился в переднее кресло.
На второй день у меня возникло ощущение, что этот «форд» на самом деле мой, и он один. Только почему-то водители меняются.
Цена же во всех фирмах приблизительно одна и та же - 50-60 рублей в пределах центра.
Удивляет и сервис в отелях. Старые советские гостиницы, конечно
же, не выделяются на общем фоне, а вот новенькие борются за постояльца всевозможными изы¬сками. В номерах - множество источников рассеянного света, ключи в виде магнитной карточки, вышколенный персонал, бесшум¬но, как по воздуху, снующий по отелю в своих фирменных крах¬мальных фартучках, посуда с фир¬менной символикой, кулеры с водой на каждом этаже (и стопочка чистых стаканов, разумеется), всякие дворики со столиками и фон¬танчиками.
Монастырь одного мусульманина
Центр Костромы велик, в нем есть где разгуляться. При этом если улица Советская с окрестностями имеет вид вполне губернский, респектабельный, то на северо-восток от Сковородки Кострома меняется. Кирпичные дома встречаются все реже, зато чаще попадаются истинные архи¬тектурные шедевры, только дере¬вянные. Затейливые, филигранные наличники, рамы и козырьки не повторяются ни разу. Каждый домик - уникальное произведение искусства. Понятно, северный край, деревянное зодчество традиционно.
А побродив по центру города, можно по мостику пересечь речку Кострому и оказаться в так называемой Ипатьевской слободе. Центр ее - одноименный Ипатьевский монастырь. По преданию, основал его в XIII столетии татарский мурза Чет. Якобы на этом месте ему вдруг явилась Божия Матерь. Чет был настолько поражен, что с ходу принял православие и дал обет основать в месте своего духовно¬го прозрения обитель.
Именно здесь начал свое суще¬ствование царский дом Романовых - в 1613 году сюда к шестнадца¬тилетнему Михаилу явилось высо¬чайшее посольство из Москвы и в течение шести часов, как могло, уговаривало его сесть на трон. Все эти шесть часов подросток горько плакал, но потом - а что же делать? - согласился.
Совсем еще недавно здесь располагался Костромской историко-архитектурный музей-заповедник, но сегодня братия вернулась в свои стены. Правда, бок о бок с обителью находится другой музей - Народной архитектуры и быта. Это музей
деревянного зодчества под открытым небом, по сути, обычная дере¬венская улица, протянувшаяся вдоль реки Игуменки и застроенная деревянными домами, банями, амбарами, часовнями и храмиками, свезенными сюда со всей Костромской области.
Эта деревня живет своей жизнью. Вот в этом доме продают братаны и ковши. Здесь - разливают медовуху. Тут, на маленькой полянке, обучают луковой стрельбе. Дород¬ные смотрительницы развалились у крылечка на скамеечках и, будто триста лет назад, глядят на суету праздного люда.
-А что же вы в церковь-то Всеми¬лостивого Спаса не идете? Вот по этому мостику...
-А туда разве можно?
-Естественно, можно. У нас тут все можно. И стрелять, и бражни¬чать. Только курить нельзя.
___________________
Саквояж/октябрь/2006
[/url]
