|
"The Guardian", Великобритания
Саймон Дженкинс (Simon Jenkins), 5 марта 2008
Мы говорим такие высокопарные слова - но за ними стоит так много крови, пролитой в последние пятьдесят лет, что любой, кто знает историю, скажет: надо быть скромнее
Выборы, прошедшие в России на этой неделе, западные наблюдатели назвали 'ограниченными' и 'не вполне свободными и справедливыми'. При этом последние выборы в Ираке были, как мы помним, 'триумфом демократии'. Предстоящие выборы в Зимбабве и Иране заранее объявляются фарсом, но выборы в Пакистане - и с этим, конечно, согласны все на свете - стали очередным завоеванием свободы.
Демократия - как двухлетний ребенок: ты его любишь, потому что он твой, но все остальные видят его со стороны - и видят не таким, как ты. У Даунинг-стрит возникла проблема с новым президентом России Дмитрием Медведевым, поскольку процедура его избрания была практически феодальной. Только вот уж кому-кому, но не Гордону Брауну влезать на первое место пьедестала поперед Медведева. Ему ведь тоже есть чем ответить некоторым западным лидерам, которые тоже усаживаются в свое кресло волей друзей и предшественников - у самого-то Медведева какие-никакие, а выборы все же были. Так что британский премьер поступил правильно, пробурчав в трубку что-то нейтральное и прекратив разговор.
В наши годы в мире идет просто какой-то праздник выборов. Выборы проходят в таких разных между собой странах, как Россия, Пакистан, Иран, Тайвань, Кения, Грузия, Армения, Кипр, Таиланд, Сербия, Зимбабве, Испания и Италия. Ну и, конечно же, всем выборам выборы - предварительные в Америке. И все эти события объединяет только одна вещь: что их не объединяет ничего.
Демократия превратилась в новое христианство. Она стала новой верой западной цивилизации, и перенос зерен демократии в чужие земли есть не что иное, как новое общепринятое лицо духа крестовых походов. Недавно министр иностранных дел Дэвид Милибэнд (David Miliband) высказался точно в духе интервенционизма Тони Блэра: по его словам, распространение демократии, пусть даже через экономические и обычные войны, есть 'миссия' Запада. Притом, что сейчас две его основные проблемы - это Ирак с Афганистаном, Милибэнд ухитрился в одном предложении сначала сказать, что 'мы не можем никому навязывать демократические нормы', а потом потребовать, чтобы мы именно это и делали.
Но факт остается фактом: ни Блэр, ни Милибэнд, да вообще никто не понимает, в чем состоит предмет того, о чем мы говорим. От демократии, как и от тех, кто, по их словам, ее продвигает, мы ожидаем слишком многого. Мы считаем, что демократия - это некий жесткий набор правил, отход от которых невозможен в принципе. Опускание избирательного бюллетеня в урну есть священное таинство, и любое его загрязнение есть богохульство. Иными словами, мы зачитываем с трибуны Никейский трактат, когда надо бы самим сначала выучить Нагорную проповедь.
Давайте посмотрим на это с точки зрения здравого смысла. Итак, на одном конце спектра - идеальная демократия, полный набор радостей жизни вроде тайны голосования, гражданских прав, свободы прессы, свободы собраний, противовесов власти и независимого местного самоуправления. И где же мы все это видим? В ничтожном количестве государств, даже на том самом якобы демократическом Западе. Еще Генри Менкен (Henry Mencken, известный американский сатирик - прим. перев.) считал, что демократия - 'это всего лишь мечта, и ее нужно ставить на одну доску с Аркадией, Санта-Клаусом и раем'.
На другом конце спектра - и там собралось гораздо больше народу, - мы видим кое-как слепленный выборный процесс, который, тем не менее, оказывает сдерживающее влияние на правящую элиту соответствующей страны. Один из самых жестоких диктаторов Африки, лидер Зимбабве Роберт Мугабе (Robert Mugabe), видит прямую угрозу в том, что на выборах, которых, как он тоже видит, ему не избежать, его может обойти его же бывший министр финансов Симба Макони (Simba Makoni). Что касается Кении, то здесь самое важное не то, что руководство попыталось сфальсифицировать результат выборов, а то, что результат не признало общество, и в результате существующий порядок развалился. То же самое произошло в Сербии в 2000 году. Даже герой Венесуэлы Уго Чавес (Hugo Chavez) вынужден был признать поражение прошлой осенью, когда на референдуме народ отказал ему в праве оставаться на своем посту пожизненно.
Точно таким же образом, военный диктатор Пакистана Первез Мушарраф (Pervez Musharraf) был вынужден провести достаточно открытые выборы - несмотря на то, что они вполне могли привести к его падению. Да и в Иране выборы, пусть они загрязнены до предела, тем не менее, могут подорвать позиции президента Махмуда Ахмадинежада (Mahmoud Ahmadinejad), активно снимающего в Ираке сливки популярности, которыми его щедрой рукой одарила Америка.
Во всех этих случаях мистическая сила идеала демократии как-то, но действует. Даже там, где согласие общества предопределено, как в России, главная движущая сила государственной машины - это все равно избирательный бюллетень. Именно им в конечном итоге измеряется легитимность власти; именно к этой легитимности стремится любая власть и именно по этой легитимности она считает крепость своих позиций.
Выборы в России идеальными не были. Тем, как Владимир Путин извратил их - с одной стороны, грубо, а с другой - будто так и надо - он в очередной раз показал свою авторитарную сущность. Да, допустим, он не соответствует некоему стандарту, которого 'ожидает' от него Запад. Но он, судя по всему, верно просчитал настроения своего народа, который просто хочет, чтобы у руля как можно больше оставалась сильная рука.
Честно говоря, не понимаю, чего добиваются те, кто кричит о нарушениях во всех этих странах. Путь России к политическому освобождению прерывист, если уже не обращен вспять; эта страна действительно не может поставить галочку 'демократия' во множестве полей. Но, как бы то ни было, сегодня Россия неизмеримо более свободна, чем при коммунизме, а созданная там версия монопольного капитализма - я имею в виду путинскую 'управляемую демократию' - настолько контрастирует с хаосом 90-х годов, что даже самые искушенные, когда кто-нибудь с Запада спрашивает их, что они об этом думают, говорят, что с радостью меняют перспективу сыграть в такую рулетку еще раз на стабильность и дисциплину. Мы можем им твердить, что они неправы, хоть до посинения - но мы не жили в России в 90-е годы.
Западные лидеры, раболепствующие у дверей кабинетов китайских диктаторов, считают, что от Пекина подобные аргументы принимать можно. Почему же от Москвы они ожидают другого поведения? Знаменитые 'вопросы о соблюдении прав человека', которые поднимает каждый, кто приезжает с Запада в Китай, перед тем как завести разговор о презренном металле, сегодня больше напоминают чайную церемонию. И ведь это те самые лидеры, которые, разрушив порядок в Ираке и Афганистане, вовсю кричат об их демократичности, несмотря на то, что в реальности в обеих странах воцарилась анархия, и представляют они собой не что иное, как несостоятельные государства. Голосование за правителя страны, скрывающегося в крепости - это еще не демократия.
Высокопарно-моральные выступления западных НПО, самым характерным из которых является (в принципе правильная и полезная) организация Human Rights Watch, просто не несут в себе никакого смысла. Они утверждают, что если 'позволять автократам притворяться демократами, не требуя от них соблюдения гражданских и политических прав, создающих сущность демократии, влиятельные демократы рискуют подорвать основы прав человека'.
Вы понимаете, что значат эти слова - 'позволять', 'требуя', 'подорвать основы'? Они значат отнюдь не только то, что Запад в этом отношении выше других - с чем я еще, может быть, и соглашусь, - но и то, что Запад имеет силы и, что уж совсем не лезет ни в какие ворота, в том числе и с точки зрения закона, какие-то права на осуществление своего суверенитета во всем мире. Именно с этой мыслью в последние полвека на Земле было выставлено столько никому не нужных 'требований' и пролито столько крови, что любой, кто знает историю, скажет: скромнее надо быть. Тем более это не пристало делать Европе, брюссельские правители которой в качестве основы собственной законодательной легитимности используют социологические опросы - и никто из самозваных охранителей демократии на это почему-то не жалуется.
Демократия - это искушение лицемерием. Мы должны выдержать его сами и, если уж идем проповедовать другим, должны проповедовать собственным примером.
|
Вход
FAQ
Поиск
К тому же высокий, красивый, а до чего краснопречивый!
и бабульки с дедульками тоже.Тогда нашей стране грозит глобальный пиииип? 
))
