|
Путь
Когда Костя был маленьким, ему открыли тайну его имени, будто, Константин, означает «постоянный». Мальчику понравилась такая однозначная формулировка. Она рисовала в воображении образы средневековых рыцарских традиций, неприступные цитадели и суровые горные пейзажи. Там были странствия и победы, волнующая готовность бесстрашно погибнуть во имя идеалов. И Солнце, восходящее на востоке, и скрывающееся на западе испокон веков.
Первой реликвией для Кости стал обыкновенный гранитный камушек. Символ постоянства и твердости.
Юный рыцарь отличался плохим аппетитом, впрочем, это свойственно натурам замкнутым и меланхоличным. Еда не приносила покоя и сонной сытости, она была безвкусна и процесс питания воспринималася как некая обязанность, повинность. Глядя на родителей, восхищенно набивающих желудки за столом, Костя, вяло ковыряющийся в тарелке, совершенно не разделял их восторги. «Дорогая, а можно добавочки», «Котлеты попробуй». Тьфу. Мать первая обратила внимание на странное отношение сына к еде, и приняла соответствующие меры. Но врачи развели руками, мол, парень совершенно здоров, никаких патологий не выявлено. Ну, гулять больше, двигаться, соблюдать режим, и все придет к норме.
Костя не ощущал себя голодным, ему не кружило голову от слабости, но, его не покидало чувство прогрессирующего одиночества, раздувающейся пустоты. Он пока не имел возможности правильно сформулировать самоощущение, но становилось ясно, что жизнь его лишена важнейшей, фундаментальной составляющей. Отец все сетовал, мол, дохляк растет, ничего хорошего из такого не выйдет.
В семь лет, неуклюже нацепив ранец на худенькие плечики, Костя отправился в школу, где ему сразу же все не понравилось. Ему не понравилась эта бессмысленная толкотня в коридоре, непонятно чему радующиеся ровесники, тоскливая атмосфера первых уроков, и даже гудящие лампы дневного света под потолком. Учительница, молодая женщина (скоро в декрет, непонятно сообщил папа), с непонятным трепетом рассуждала на тему распахнутой уже двери, за которой простирается огромный и прекрасный мир, где таится столько возможностей и радости, но для жизни в нем нужны знания. Она требовала внимания, усидчивости, целеустремленности. Костя забился как можно дальше от этого очага оптимистического трудолюбия, и почти не слушая, думал о своем. Его мысли не сводились к аналитике происходящего, скорее, это были ритуальные заклинания, повторяемые бесчисленное количество раз. Их смысл сводился к достижению медитативного состояния «ничего не вижу, ничего не слышу». Надо ли уточнять, что успеваемость первоклассника хромала на все конечности. Через две недели классный руководитель вызвал родителей в школу. Явился отец, и вечером впервые выпорол Костю ремнем. Мать стояла в сумраке неосвещенного коридора и наблюдала за экзекуцией. Костя воспринял казнь покорно, но по причинам почти мистическим у него разыгралась сильнейшая икота. Мама не выдержала, и, роняя слезы на волнистый линолеум, убежала на кухню. Костя извлек для себя простой урок. Он сам по себе маленький человек, а родители в данный момент – поддерживающий фактор. Они временно обеспечивают ему относительный комфорт, и поддерживают его физиологическую жизнедеятельность.
Как-то раз, на большой перемене к затиснутому в уголок Костику подошла благоухающая шампунем Наташа. Она глянула на него сверху, и неожиданно сказала:
-Костя, ты чего тут стоишь.
Мальчик покраснел. Но, она привычно не обратила на это внимание.
-Ты совсем плохо учишься, - сказала она, - я, как староста класса, должна тебе помочь.
-Чем? - с вызовом ответил Костя.
-Ну, например, чистописание, - очень серьезно ответила девочка, - ты же будущий октябренок, мужчина, рыцарь. Мне бы не хотелось, что бы рыцарь мне написал письмо корявыми буквами.
У Кости поплыло перед глазами. Никто еще с ним так не говорил. Сердце его застучало изнутри, и, почему-то зачесалось во рту.
-Костя, - продолжила она, - меня попросили взять над тобой шефство, и я тебе должна помочь. Ты согласен?
-Да, - промямлил он, - а как ты мне поможешь?
В это время противно затрещал звонок.
-Когда закончатся уроки, я все тебе объясню, - заверила Наташа.
Оказалось, что староста живет совсем рядом с Костей, и по дороге она вкратце объяснила ему свой план:
-Моя мама работает в издательстве, она сможет объяснить тебе, как правильно писать буквы и зачем их правильно писать, но для начала, возьми мою тетрадку, и посмотри, что получилось у меня. Попробуй так же. А в субботу, приходи в гости.
Мальчик прибежал домой с незнакомой радостью внутри.
Прошло три года, Наташа, бессменная староста, постоянно пыталась помочь Кости. Он научился провожать ее, иногда даже нес ее ранец, оценки поползли вверх, не сильно, но достаточно для того, чтобы его приняли в пионеры. Но внутри, там, совсем глубоко, чернела Марианская впадина. Лед и тьма.
Первый раз Костю ощутимо побили в третьем. Все случилось очень просто. Витька, самый рослый и развитый парень из класса, после уроков подкараулил его на выходе. Короткий диалог закончился тем, что Костя, изрядно промокший после валяния в сугробе, сильно заболел. Плохо запомнившийся этап зафиксировался памятью терминологией – «пенициллин», «спайки», «осложнение».
Через два месяца, на мягких ногах он пришел к Наташе.
-Вот, твои тетрадки, - виновато пробубнил Костя.
-Спасибо.
-Я перевожусь в другую школу, - объяснил мальчик, - родители переводят.
-Ах, мама, - Наташа закивала, - желаю удачи в учебе.
***
Надо сказать, за последний год произошли серьезные изменения в жизни Костиной семьи. Отец уволился с прежней работы, и нашел другую, откуда возвращался поздно, уставший и молчаливый. Мать как-то постарела, стала раздражительной, даже – истеричной. Она устраивала громкие, бессмысленные и беспомощные скандалы. Костя ел все меньше и меньше, но теперь никто не обращал на это особого внимания, тем более все чаще и чаще старый судорожно дрожащий холодильник стоял в кухонном углу совершенно пустой.
Проявилась новая странность. Однажды Костя засиделся допоздна над учебниками, и, что называется «перегулял». Он так и не смог уснуть в ту ночь, однако не ощущал ни разбитости, ни сонной заторможенности. Наоборот, сознание стало чрезвычайно ясным. Через некоторое время, он отметил, что днем чувствует себя намного хуже, чем в темное время суток. Иногда он не спал несколько ночей подряд. Чтобы как-то коротать время, мальчик начал читать. В практически полной информационной изолированности, друзей у него не было, он не любил людей, родители жили своей странной, чужой даже друг от друга жизнью, внутри его души сформировался мирок, мало связанный с реальностью. И прочтенное трактовалось исходя из собственного, потустороннего взгляда на вещи. Например, ему очень понравилась книга «Три мушкетера», однако, искренне недоумевал, с какой стати автор упорно наделяет главных героев романтическими чертами и принципами – благородством, честностью, честью. Неразлучная четверка представала в ином свете. Скорее всего, формулировка «банда авантюристов» наиболее близко отражала суть. Обманывать или убивать «плохих» (всех стоящих на пути) – хорошо благородно? Еще раньше своим идиотским настроем Костю поразил отечественный ремейк «Пиноккио». Обратившись к оригиналу, он выяснил, что связь между этими произведениями кроется исключительно в «деревянной» сущности центрального персонажа. Если первичный материал показался полуночному читателю крайне невнятным по содержанию, то «Буратино» однозначно относился к жанру абсурда. Иначе чем еще можно объяснить столь высокую жизненную результативность персонажа, который в первый же день своей сознательной жизни выставляется полностью бестолковой личностью. Его обманывают далеко не умные Кот и Лиса (впрочем, жизненная ситуация), а с какой стати негативный (с наивной точки зрения автора) владелец театра позволяет облапошить себя недалеким нищебродам, вообще не понятно. Финал же «Золотого теленка» вверг Костю в депрессию.
Перевод из одной школы в другую слабо сказался на успеваемости странного ребенка, не говоря уже об отношениях с новым коллективом. Старый класс был понятен, Костя успел там по-своему обжиться, и знал, кого боятся, а кого игнорировать. Здесь же каждый внутренне стал врагом заранее. Он не делал никаких попыток сблизится с кем-то, и никак не участвовал в жизни класса. Верховоды практически сразу же отнесли его к занюханным слабакам. На него не обращали внимания. Иногда он удостаивался глухого пинка или звонкого подзатыльника.
Костя после занятий любил гулять. Дома делать было нечего, и он путешествовал по загадочному городскому миру. Его тянуло в безлюдные, а еще лучше потаенные уголки окружающей вселенной – стройки, свалки, подземные системы. Он набивал портфель всякой всячиной, артефактами взрослого мира и был счастлив.
Однажды Костя вернулся домой довольно поздно. Квартира, пустая и темная, зловеще помалкивала. То ли дом обесточился, то ли пробки вылетели. Мальчик вынул из кармана поцарапанный, но вполне исправный фонарик, украденный им из рабочей бытовки на стройке, и, сбросив грязные ботинки, направился во тьму. От каждого запаха знакомая теснота в его воображение раздвинулась до пределов, граничащих с бесконечностью, что неминуемо влекло за собой тайну. Он побродил из комнаты в комнату, пока не завернул в прокуренную отцом кухоньку. За окнами фосфоресцировало серо-фиолетовое небо, невыразительное и скучное. Костя осветил стол, и увидел стоящую на нем эмалированную миску со сколами. Там лежал бликующий кусок мяса с торчащей обломанной костью. Весь натюрморт плавал среди крови, казавшейся черной. Повинуясь внезапному рефлексу, Костя обмакнул указательный палец левой руки и поднес его к носу. Пахло машинным маслом (это после похождений) и чем-то еще, тонким. Он закрыл глаза и лизнул палец.
Сначала ничего не произошло (почему-то имело место быть предвосхищение чего-то необычного и крайне важного), но через несколько секунд больно ударилось (именно «ударилось») сердце внутри впалой грудной клетки. Костю охватило волнение. Он схватил стакан и, наклонив миску, наполнил его доверху. Помедлив мгновение, выпил. Его охватила волна незнакомого тепла. С каждой секундой дышать становилось легче и приятнее, и к этому чудесному воздуху примешивались незнакомые ароматы, становившиеся все сильней и сильней. Волна тепла достигла апогея. Головокружение прекратилось, и необычайна четкость окружающего наполнила Костино сознание. Кухня вроде бы стала светлей, а звуки объемнее. Он мог сфокусировать свое внимание на любом предмете, на любом ощущении. Вот соседка, тетя Катя перелистывает сухую газетную бумагу, вот двумя этажами ниже шепотом переговаривается молодая парочка. Внезапно он услышал нечто знакомое – это его мать поднималась на лифте. Костя прыгнул к мойке и быстро ополоснул стакан, и на всякий случай умылся. И тут дали электричество. Холодильник вздрогнул и заурчал.
Когда мать вошла, ее движения показались Косте слегка замедленными. Он заметил на ее одежде какие-то бледные пятна глязи, но не успел задуматься о их происхождении. Мать начала ворчать, и Костя поспешил скрыться в своей комнате.
Всю долгую волшебную ночь он пытался осмыслить происходящее. Простейшее логическое рассуждение позволяло сделать вывод о связи между выпитой кровью и необыкновенным состоянием. Продолжая анализировать дальше, Костя подумал, что, если выпить крови больше, то можно достичь более высокую степень эффективности.
Наступила эпоха эксперимента, в ходе которой многое становилось на свои места. Перво-наперво, Костя выяснил, что выпитая кровь была говяжьей, и что эффект продлился около десяти часов, после чего наступала безмерная пустота. Вторичный опыт с тем же объемом не позволил достигнуть переживаний сходной силы, они были более ровные, более размытые. При удобной возможности, Костя удвоил дозу, что несколько растянуло во времени действие, но качественных изменений не произошло.
Костя стал вести дневник, куда записывал все происходящее. Он узнал, что свиная кровь действует намного сильнее, но в любом случае с каждым разом доза должна немного, но расти. Костя стал чувствовать себя сильнее и увереннее. Школа больше не интересовала его, и он посещал занятие по инерции. Шли годы, уже наполненные своим, особым смыслом.
***
После тренировки Витьку пришлось задержаться. Все душевые кабинки по праву сильного заняла внезапно явившаяся сегодня в зал старшая группа, и пришлось подождать, пока здоровенные веселые парни, насмешливо глядящие в сторону малька, ополоснуться, неприлично пошутят, и освободится, наконец, хоть одна кабинка. Вскоре, душевая освободилась. Все его сверстники давно двинули домой потной толпой, но Витя остался. Воспитание не позволяло, не позволял внутренний принцип. Как хорошо смыть с себя усталость целого дня, сначала школьные шесть уроков, затем двухчасовой марафон стремления и воли.
На улице стоял приятный декабрьский морозец. Было довольно поздно. Угрюмые фасады дореволюционной застройки безмолвно взирали на опустевшую улицу. Чернели зевающие рты подворотен, глазки окошек недобро поблескивали маслянистым глянцем, и как-то тихо слишком, слишком безлюдно. Витя глянул на часы, трамвай не приходил уже пятнадцать минут. Идти пешком совершенно не хотелось, но, видимо придется. Внезапно позади раздался металлический скрип, заставивший юношу вздрогнуть. Он обернулся, ничего особенного не увидел, просто что-то упало во дворе, вот и все. Но страх остался. Витя попытался мысленно расслабиться, он закрыл глаза, и стал выравнивать дыхание. Вроде полегчало. Он еще раз глянул в непроглядную тьму арки. В этот момент она исторгла шипящую, орущую стаю кошек, мчащихся с какой-то фантастической скоростью по направлению к остановке. Витя не выдержал и побежал. Побежал так быстро как мог, и даже быстрее, он поскользнулся на углу, и не чувствуя боли в колене, моментально оказался на ногах, и снова побежал под стоящий в ушах кошачий крик.
В своем дворе Витя снова рухнул, но уже от усталости, и совсем не больно – в мягкий уютный сугроб, где пролежал минут пять, пока не успокоилось сердце. Он встал, отряхнулся, и понял, что забыл на остановке сумку. Как объяснить сей факт родителям, в голову не приходило. Сказать правду – засмеет отец. Наврать? А что наврать-то? Варианты все вялые, детские – хулиганы отобрали, забыл (опять же) в трамвае, оставил в раздевалке. Последнее оттягивало самые неприятные последствия, но не исключало их полностью. С этими невеселыми мыслями Витя стал медленно подниматься по лестнице. С каждым шагом усталость наваливалась на его плечи все сильнее и сильнее, словно после каждого поворота кто-то невидимый забрасывал на них еще один тяжеленный мешок. У самой двери он в потемках споткнулся обо что-то мягкое. Витя опасливо протянул руку и нащупал вполне знакомый предмет. Это была его сумка.
-Не может быть! – обрадовался Витя, - но, откуда она тут?
Впрочем, более практичное стремление на фоне происходящего абсурда заставила проверить, все ли на месте. Отсутствие должного освещения не смутило Витю, зажужжала молния, и внутри сумки сначала зашевелилась, а потом прыгнула прямо на лицо мохнатая тьма. Витя завизжал и упал в обморок. Первый раз в жизни.
Пролетом выше стоял Костя, прикрывая глаза тонкой рукой, казалось, беззвучно смеясь, однако, он не смеялся. Это были слезы бессилия. Как все хорошо распланировал, как хорошо все рассчитал, и операция двигалась как по маслу. Оставалось одно – шагнуть к Витьке, посмотреть в его глаза и наблюдать там неравную борьбу самоуважения и мистического ужаса. А потом надавать по соплям этому самоуверенному гаду, чтоб до крышки гроба помнил одну декабрьскую ночку, чтоб всю жизнь боялся темноты и кошек, и людей. Но нет, Костя сплоховал, обосрался, не набрался мужества. Трус, тряпка, трус, дерьмо! Впрочем, ему и так досталось, рассудил через некоторое время наш мститель, и спонтанная анонимность, это даже хорошо. Ведь страх неизвестного намного сильнее и безысходнее, невозможно устранить причину страха, не зная его происхождение.
***
Димка по кличке Фонарь лениво щелкал семечки на скамейки у дома. Для декабря месяца он был одет вызывающе легко, в стиле а-ля бандит, так одеваются спортсмены и счастливые владельцы теплых иномарок, а широкий пояс «Версачче», купленный у таджиков на «Апрашке», показушно блестел периодически отключенным пейджером «Моторола». Фонарь всегда отличался беззаботностью и любовью к легким радостям. Радости требовали денег, а на заводе в те времена платили сами знаете как. Фонарь любил воровать, любил драться. Он ждал своих друзей, «старших». Старшие опаздывали, что несколько нервировало. Рядом с рослым, сияющим Фонарем как бы в тени сидел невысокий хрупкий паренек, одетый по моде бедных слоев общества 80-х. Ботаник, одним словом. Лошок.
Вскоре приехала бежевая восьмерка с тонированными стеклами, красным спойлером и ржавыми порогами. Из нее с парадоксальной ленивой бодростью вышли двое. Один высоченный атлетического телосложения в черном спортивном костюме, а второй пониже, в дубленке, но с выражение барской вседозволенности на лице. Дурашливо посмеиваясь, он поздоровались с Фонарем, и тут здоровый обратил внимание на Костю.
-А это еще что за чмырь? – поинтересовался он у Фонаря и вытер нос кулаком с бордовыми шарами костяшек.
-Да погоди ты, Гиря, - поморщился Фонарь, - разговор за него есть. Парень работать хочет.
Тут развязанная парочка расхохоталась, тот, кого назвали Гирей – крайне жизнерадостно, а второй отчего-то нервно.
-Ты, кто такой, дрочила? – забавлялся бугай, - ты чем собрался работать? Жопой?
-Тебя как зовут? – хозяйски отодвинув дружка в сторону, спросил второй.
-Константин.
-Леха, - просто представился старший и протянул руку, - если ты пришел с Фонарем, давай с децел поговорим. Ты что можешь?
-Покажи им, - подмигнул Фонарь.
Костя вытащил из кармана гаечный ключ на 10 и протянул Лехе.
-Это че? -усмехнулся тот, - ты сантехник, что ли?
-Сломай его, - посоветовал Фонарь.
-Я – ключ? – с сомнением почесал щеку Леха, - да как я его сломаю, он, блин офигенно железный!
-Дай мне, - попросил Гиря.
Он взял ключ и тот скрылся в его руках. Гиря безрезультатно напрягся, потом матюгнулся и отбросил железяку в сторону.
-Ты, че? – заорал он сверху, - прикалываешься надо мной? Я тебе сейчас башню сверну.
-А ну, постой, - оборвал его Леха, - если это все не голимый розыгрыш на тему кто получит в репу, объясни нам Костик, что за цирк ты тут устроил.
Костя вынул еще один ключ и страшно скалясь, согнул его в петлю.
-Итить твою! – восхищенно воскликнул Гиря.
Леха немного помолчал, а затем выругался.
-Ну, ладно, скажем, ты крепкий парень, - облизнув внезапно засохшие губы, заговорил он, - феноменально крепкий, это хорошо, а что еще ты можешь, чем ты будешь нам полезен?
-Я хорошо знаю город, я хорошо выслеживаю людей, - Костя замялся, - много чего еще.
-Ну, ладно, пацан, проверим тебя, - согласился Леха, - вот тебе адрес и фамилия одного человечка, собери по нему всю информацию, но сделай это незаметно, понял? Максимум времени – неделя. Позвонишь мне, понял. По результатам и решим.
***
Леонид Иванович Уткин жил совсем один. С утра он пил дешевый горьковатый чай без сахара. Затем не спеша брел на остановку и ждал автобус. По дороге читал бесплатную газету безо всякого удовольствия, без всякого интереса. Да, и какой может быть материал в бесплатной газете. Реклама, погода, и опять-таки рекламные рассказы, объявления какие-то. Уткин потреблял весь этот информационный шлак автоматически, по инерции, чтобы не думать. Не думать не о чем, не думать, куда стремиться страна, не думать, что будет завтра, что будет сегодня. В свой любимый, но совсем опустевший НИИ, он ездил, чтобы поесть. Иногда даже платили деньги, и он никогда не интересовался, что это – аванс, зарплата или не дай бог премия. Суммы совершенно не соответствовали этим волшебным понятиям, но все же лучше, чем ничего. Да и откуда – премии, институт давно не получал крупных заказов, не то, что в былое время! Ах, как жили! Нет, нет, не надо. Надо приехать, сунуть на проходной пропуск тете Кате и подняться на второй этаж, затем по длиннющему полутемному коридору вдоль дверей с табличками «ООО Микс», «Грант+», «Ротон» и прочими, прочими бредовыми табличками. Зайти в кабинет, включить обогреватель и поставить на электрическую плитку старенький чайник с шершавой накипью внутри. Леонид Иванович аккуратно убирал синий плащ на синтепоновой подкладке в шкаф из ДСП и накидывал на плечи меховую безрукавку. Из портфеля он вытаскивал батон в мутном полиэтиленовом пакете и, положив его на выключенный холодильник, садился за большой стол. Из под затертого временем листа органического стекла привычно глядели какие-то таблицы, диаграммы, записи от руки. И небольшая фотография с симпатичной полноватой женщиной. Уткин копался в документах, делал пометки, вода медленно закипала в чайнике. Дверь за спиной изредка открывалась, и появлялись другие сотрудники, повторяя действия Леонида Ивановича. Раздевались, бросали на холодильник шуршащие свертки, рассаживались и принимались за работу. Впрочем, через некоторое время все как-то незаметно переходили к разговорам, откладывали бумажки в сторону, потягивались, смеялись, курили, и начинали поглядывать на холодильник.
Как-то в октябре, перед самой трапезой ввалился сильно опоздавший Миша, румяный и возбужденный.
-Привет, мужички, светлые головы мои, - радостно поздоровался зав лаборатории, - праздник у нас сегодня!
-Что случилось, - поинтересовался Уткин, с удовольствием оторвавшись от расчетов, - ЭВМ нам починят, а то я уже не могу.
-Иваныч! И ты туда же! Брось! – смеялся Михаил, - Плюнь, кому нужны твои расчеты! По нашему проекту заказчик давно уже не перечислял средств! Ты чего?
Уткин слегка обиделся.
-Знаешь, Михаил, - заворчал он, - это слишком…
Выяснялось следующее. Вместе с Михаилом ехал в троллейбусе подзагулявший парень, ну, из этих, новых. Так вот пакет он свой забыл, а Миша его и подобрал, не пропадать же добру. А там! Ребята, а там!
И содержимое огромного пакета оказалось на столе – литровая бутылка водки, шампанское два раза, вермут, икра, сыр, сосиски. Четыре человека помолчали, переглянулись, и довольно рассмеялись.
Через полчаса в комнате стало весело и накурено. Вспоминали старые времена, шутили.
-Вот, пропиваем месячный оклад! - умилялся Ваня, - мне бы так жить!
Дверь распахнулась, вытянув дым в коридор. На пороге стоял Евгений Георгиевич с коричневым шарфом на шее.
-Здравствуйте, товарищи! О, вы уже знаете? Оперативно, - с этими загадочными словами вошедший ловко втиснулся между сидящими, - что пьем? Ого, вот она наша интеллектуальная элита… Наливайте, чего уж там.
Все выпили, крякнули, закусили, а Уткин наигранно сухо поинтересовался.
-А что, собственно мы должны знать? И в чем же оперативность?
-Заказ? – с надеждой прошептал Ваня.
-Ага, заказ, размечтался, - проворчал Миша.
-Не, зарплата откладывается на неопределенное время, - со вздохом признался Евгений Георгиевич, - наливай, элита.
Домой Уткин возвращался сытый, счастливый, жаркий. У парадной стоял незнакомый автомобиль. Ага, вот за ваш счет и гуляли, подумал довольный Леонид Иванович. Длинная дверь автомобиля величественно распахнулась.
- Леонид Иванович, - произнес сидящий за рулем, - мне надо с вами поговорить.
Уткин удивился, но виду не подал.
-А в чем собственно дело?
-Да вы не беспокойтесь, Леонид Иванович, садитесь.
Уткин неуклюже залез в машину. Кожаное сиденье оказалось необыкновенно удобным, наверное, за всю свою жизнь не молодой уже мужчина никогда не располагался с таким удобством. Сладкое ощущение комфорта дополнялось встроенным подогревом.
-Итак, Леонид Иванович, - обратился к нему незнакомец, - вы простите, что вот все неожиданно, но вы должны меня понять. Я человек занятый, бизнесмен. Занимаюсь строительством. Моей службе безопасности пришлось кое-что проверить о вас, немного… пошпионить, что ли. Кстати, я не представился. Олег Денисович.
Они обменялись рукопожатиями. Собеседник Уткина имел представительную внешность, черное пальто, костюм, шелковый галстук в бордовых тонах, дорогой одеколон. На вид – лет сорок.
- Шпионить за мной? – как-то старчески рассмеялся Уткин. Мол, куда мне.
-Давайте к делу, - мягко отреагировал бизнесмен, - а дело в том, что я часто нахожусь в разъездах, и мои партнеры тоже. Проще говоря, мне нужен связной. Ну, послушайте, все легально, вам доставили документы, у вас их забрали. Все просто. Вы – человек ответственный, образованный. Только у вас в институте вам делать нечего. Соглашайтесь.
-А что у вас нет офиса, - последнее слово в своей чужеродности далось Уткину с трудом, - секретарши, заместителя? Не поверю, простите.
Олег Денисович вынул плоскую квадратную пачку сигарет.
-Курите? Угощайтесь.
На блестящей красной поверхности Уткин прочитал незнакомую надпись «Dunhill». Они закурили.
-Прекрасные сигареты, - поделился своими впечатлениями Уткин после нескольких затяжек.
Собеседник, однако, не разделил восторга.
-Да, ничего, - кивнул он, - ваш вопрос вполне логичен. Если честно, не верю я своим.
Фраза звучала загадочно и правдиво.
-Вы человек простой, незаинтересованный, вам эти документы ничего не дадут, а моим, еще как! Им бы только засунуть свою лапу… А вам прямой доход.
-Погодите, погодите, почему я?
-В какой-то степени выбор пал на вас случайным образом. Но не вполне. Мне вас порекомендовали как отвечающего всем требованиям. Вы одинок, у вас репутация честного человека, ответственного работника. Вы не любопытны, и самое главное, далеки от бизнеса и политики.
-Я буду подвергаться опасности? Не так ли?
-Простите, Леонид Иванович, а разве вы столь защищены в своем нынешнем положении, которое сводится к отсутствию средств? Представьте картину – завтра ваш институт прикрывается, и… вам хочется идти работать сторожем? С кандидатской в портфеле? Не думаю.
-Блядь, ну, что за страна, что за время, - вырвалось у Леонида Ивановича, - отчего же нельзя просто жить, реализовываться как личность, как профессионал, как фанат своего любимого дела? Впрочем, ладно, пустое. Я должен буду бросить работу?
-Нет, если сами не хотите. К вам будут приходить вечером, с 10 до 11. Вы согласны?
-В целом да. Я вам почему-то верю. И вы правы, я – нищий человек.
-Тогда дам несколько советов. Первый. Внешне продолжайте жить скромно, обновите гардероб, но без излишеств. Сделайте дома ремонт, купите хороший телевизор. И обязательно смените вторую дверь, установите железную, и купите сейф. Второй. Ни слова. Никому и никогда. Третий. На вопросы типа «на какие шиши новые штаны» отвечайте по заранее продуманной легенде. Я рекомендую, - тут Олег Денисович задумался, - вы кто? Физик?
Уткин подтвердил.
-Вы развесили объявления в вузах и занимаетесь со студентами, поверьте, это неплохие деньги. Курсовая тянет несколько сотен баксов, я думаю, ну или что-то типа того. Жаль, что вы и сами не догадались.
-А это идея! – воскликнул Уткин.
-Это вам, - работодатель протянул ему кейс, - там все что нужно.
***
Михаил внимательно прочитал отчет (Костя решил, что так будет лучше, на бумаге).
-Слушай, ты разведчик от Бога, - Михаил довольно улыбался, - слушай, Леха, а ты где откопал этого молодца?
-Ну, я же разбираюсь в людях, - самодовольно усмехнулся тот.
-Молодец, - непонятно кого похвалил Лешин «начальник», - Костя, ты как вышел на источник нашей информации?
-Проанализировав задание, я понял, что ничего толком о ценности информации не известно, по крайней мере, Лехе. Иначе бы не просили новичка, то есть меня, заняться Уткиным. И принял это за гипотезу. Значит, тему вам подбросил какой-нибудь сосед. Невзначай подбросил, и не тему, а так, мол, этот, из НИИ своего, дверь себе зачем-то металлическую поставил, да и сам как-то приоделся, следить стал за собой. Ну, мол, откуда деньги? И решили разузнать, так, на всякий случай. Леша рассудил, что не стоит связываться, ну, заменил дверь, что тут такого, сейчас все меняют, и дело не в миллионах, а в страхе. Хулиганы, наркоманы всякие.
Леша подавленно молчал.
-Вот, учись, мудак, - вдруг Миша разозлился, - парню, бля, 16 лет. Это же какой-то Джеймс Бонд, я не знаю, Жеглов и Шарапов в одном лице. Майор разведки. А ты только и знаешь, что бухать, нюхать и трахать. Слушай меня, Леша, слушай, глазки не отводи!
Леша слушал, а Костя думал, что Леша его убьет.
-Значит, так я решу, пацаны, - Михаил произнес начало фразы странным голосом, - ты, Леха со своим жлобом теперь будете работать с Костиком. Все время с ним, понятно? Слушайтесь его как маму. Приоритеты такие – Уткин, и еще раз Уткин. И чтоб остальной бизнес не страдал! Ясно?
-Да, Миша, - с покорным неудовольствием согласился Леха.
-Так, - Михаил обернулся и протянул Косте бумажный конверт и черный пистолет.
Деньги Костя взял, а ствол оттолкнул.
-Мне этого не надо.
-Ишь ты, - удивился старшОй, - не надо. Уверен.
-Да. И я, - Костя слегка замялся, - лучше один, ладно?
-Нет, - твердо возразил Миша, - не ладно. Я говорю с ними, значит с ними. В первый и последний раз. Во-первых, на колесах, быстрее, знаешь ли, во-вторых, втроем безопаснее, они ребята крепкие, хоть и дурачки.
-Угу, - угрюмо промычал совсем подавленный Леха и вынул из кармана согнутый ключ, - безопаснее!
-Это еще что?
Леша кивнул в Костину сторону.
-Да ты че? – изумился Михаил, - Костик, ты страшный человек.
-Я не страшный, просто мне деньги нужны, - возразил Костя.
-Ладно, выметайтесь из моей машины, занимайтесь делами, мать вашу, - подвел итог встречи Миша.
***
Гиря страдал похмельем. Он с отвращением прихлебывал пиво, но пиво не помогало. Все вокруг его дико раздражало. Дребезжащая подвеска, зима, темнота, непохожий сам на себя молчаливый Леха, и этот. Дохляк этот на заднем сиденье в своей дурацкой курточке, в лоховской лыжной шапочке. Какого хрена я должен слушаться его, думал Гиря, если мне хочется две вещи - отмудохать его, и нажраться. Но глянув в зеркало заднего вида, Гиря чуть не подавился. В мутной полутьме сидел Костя и на бледнющей его противной роже каким-то алым зигзагом проступала гаденькая ухмылочка.
-Ты вот, что, Гиря, - улыбочка расклеилась и выдохнула холод наглейших и опасных слов, - ты либо работай, либо бухай. На кой ты такой нужен, сосредоточенный на бодуне? Иди, устройся в разливуху.
-Да ты, ты…- Гиря задохнулся, - я…
-Уймись, - приказал Леха, - достал. Ты денег не хочешь? Хочешь, тогда уймись.
-Пошел ты, - огрызнулся Гиря.
Весь вечер они прокатались по точкам, но Костя даже не выходил из машины. Около одиннадцати он объявил, что пора ехать на Елизаровскую.
-На кой, - проворчал Гиря, он мечтал о ледяной стопке
-Уточка давно сидит на яйцах, - напомнил Леха, - может, снесет?
-Так, я пойду туда, - планировал Костя, - Гиря стоит за углом, Леша в заглушенной машине у соседнего дома, ну, напротив.
-Лучше в заведенной, - возразил Леха, - типа, жду, и теплее.
-Никто на твое ведро с гайками смотреть не будет, припаркованное у соседнего дома, не кури только. А машина с работающим мотором уже шумит, - ввернул обреченный мерзнуть Гиря.
-Далее, к парадняку подкатывает хорошая иномарка, из нее выходит человек с чемоданом. Это сигнал, ребята. Через пять минут я выхожу, а к этому времени остальные пассажиры, если они конечно будут находится в машине должны быть, - Костя помедлил, - короче их не должно быть, ясно?
-А чего тут непонятного, - покивал Гиря, - ты мне только одно скажи, откуда ты знаешь, что сегодня? Ты так уверенно об этом говоришь.
-Есть такая информация.
-Смотри, баклан, смотри.
Костя неслышно скользнул в традиционную тьмищу. Он быстренько поднялся на третий этаж и замер на несколько секунд. В доме было все спокойно и тихо. Уткин смотрел телевизор. Костя вынул из кармана пузырек с коктейлем – свиная с козлиной, две к трем и одна часть спирта. Кровавая Мэри от Костика. Он выдохнул и зажмурился. Приятное электричество расползлось по коже, концентрат силы, покинув один объем занял другой, по закону о сохранения энергии. В следующую секунду Костя осознал ошибку, дозаправиться надо было раньше, еще в машине. Тогда бы он почувствовал стоящего сзади человека. Он попытался развернуться, но что-то очень больно ударило его в лопатку и отбросило вниз. Костя хватанул ртом воздух и медленно приподнялся. Раздался второй хлопок, он же и последний.
Когда из парадного выскочил приземистый человек в черном и тут же дал деру, Леша все понял. Дрожащей рукой он повернул ключ зажигания, и рванул с места. Гиря услышал рев двигателя и тоже побежал, и, оказавшись у двери, чуть не грохнулся, но удержал равновесие.
Они стояли над телом и курили.
-Что будем делать? – спросил Леша.
-Валить от сюда.
-Нет, мы должны забрать этого, он нить к нам.
-Ага, где-нибудь скинем, - согласился Гиря.
-Ты в своем уме? Его надо закопать, где потише. Все, был парень, и нет парня. Пропал без вести.
Леша ехал по городу максимально аккуратно, маниакально соблюдая все правила, даже те, которые никто не соблюдает, совсем как на экзамене в автошколе. Впрочем, Леша свои права банально купил. В тюрьму во второй раз почему-то не хотелось. Гиря таки прихватил по пути джин-тоника и жадно заливал шипящую жидкость в огромную пасть. Громко рыгнув, он поделился размышлениями с напарником.
-Знаешь, брат, не нравился он мне. Странный, страшный. Вроде – сопля, а нет, этот гаечный ключ из башки не выходит. Упырь какой-то. И хер с этим бабками, мы на других комерсах больше сделаем. Туда ему и дорога. Командовать еще будет.
-Ты не прав, - возразил Леша, - Миша Якорь так определил, ему виднее. Видно, большое лавэ мы с тобой просрали, братан, серьезное такое лавэ. О трупачье теперь нечего думать, все и так ясно, на нижний этаж его, и все дела, ты лучше думай, что старшим говорить будем.
-Да-а-а, - протянул Гиря, - что тут скажешь? Ну, правду. Скажем, что этот кадаврик лоханулся, и ебнули его. Делали, как он сказал. Не при делах.
-Бред, - зарычал Леха вытянувшись вверх и распрямив руки, - ты думаешь, его подтянули за зенки красивые? Дебил! Миша как его отчет прочитал, весь аж засветился. Облаял меня зверски. Ты Якоря не знаешь, Гиря. Твои тупые отмазки не прокатят. Он на нас все спихнет, мы все изгадили, скажет. В лучшем случае. А в худшем предъявит.
-Че? – удивился Гиря.
-Хрен в очё! Ты совсем своими стероидами мозг изговнял! – истошно вопил Алексей, - что мы кейс пригрели.
Дальше ехали молча. Только Гиря зловонно порыгивал. Город остался позади. Наконец, Леша свернул на лесную дорожку.
-Все, приехали, - устало произнес водитель.
Они вышли. Гиря с сопением вытащил тело и бросил на снег.
-И? – поинтересовался Леха.
-Сам не знаю, земля мерзлая, твердая, блин.
-Копай, давай, - буркнул Леша, отворачиваясь и расстегивая ширинку.
-Я тебе кто? Экскаватор? – возмутился Гиря, - это ты должен копать, кстати. Ты же меня все затыкал, слушай, мол, козла этого.
Гиря со злостью пнул мертвого и противно, тонко так заверещал.
Леша развернулся и остолбенел. Ему стало дурно, и он упал.
Костя спал. Ему снилась темнота и тишина. Не было страха, не было холода и боли, было приятное оцепенение. Так прошла вечность. И боль вернулась. Руки рефлекторно бросились вперед и ухватили чью-то большую ногу. Костя хотел пить. И он вцепился зубами в противную ткань, прокусил ее и рванул горячее мясо. Скоро все закончилось. Он стоял посреди заснеженной поляны в желтом свете фар и беззвучно смеялся. Конечно, чтобы жить, следовало умереть.
-А-а-а! Не подходи, - выл Леша из сугроба, - тварь, не подходи.
Он вытащил пистолет и попытался выстрелить, но пальцы не слушались, они никак не могли отщелкнуть предохранитель. Кровавый мальчик оказался внезапно рядом и вырвал несчастный пистолет из руки. А потом гаркнул выстрел.
23.01.2009
_________________
Нет ничего серьезнее игры
|
Вход
FAQ
Поиск
