Как-то выдалось мне бюллетенить недельку. Причем довольно жостко, с провалами в высокотемпературный бред, ползанием по-пластунски в сортир, галлюциногенными полётами в околопланетное пространство под антибиотическими таблетками и жаждой прогулок и секса.
Естественно, на кухню я не заглядывала даже чтобы напиться водицы. Обхаживал страдающую тушку мой благоверный мужчино. Приносил водичку, йогурты и бульон, наливал в ложечку сироп от кашля по часам приема, мужественно терпел отсутствие секса, не морщил нос от воняющего болезненным потом туловища и не пускал в ванную помыться – врач запретил, сука. Ну, и жрать готовил, разумеется. Себе, мне и кошаку.
Счастье, блядь, длилось недолго. Ровно до момента моего частичного выздоровления и возвращения способности самостоятельно передвигаться на дрожащих кривых ножках. Муж ускакал на работу, и я воодушевленно потащилась в помещение с унитазом, душем и, потом, на кухню.
Ебаный ослик, это было страшно. Мне даже захотелось немного выпить водки, ибо эффект актимель наоборот был близок. Никогда не думала, что у меня на кухне столько посуды. Чашечки, тарелочки, блюдца, кастрюли, сковородки, подносы, ложки – все, блядь, было равномерно распределено по всем горизонтальным поверхностям одиннадцати квадратных метров помещения. По оным обозначенным предметам с легкостью можно было проследить меню всей прошедшей недели моей болезни. Сплошное изобилие, оказывается. Пригоревшая кастрюля с макаронами ( а муж мой макароны никогда не ВАРИТ, это явно ниже его достоинства, он, мудила, их исключительно ЖАРИТ в кастрюле за семьдесят баксов) горделиво стояла на подоконнике в окружении пустых фантиков из-под печенья, баночек из-под варенья и кукурузы, на сковороде красовался использованный чайный пакетик, в пепельнице уютно себя чувствовала гора окурков вперемешку с шелухой от фисташек, а раковина вместила в себя столько разнообразных трехмерных объектов, что я восхитилась своей дальновидностью при покупке сего нужного в быту приспособления именно таких, космических, размеров. Кошаку очевидно скармливалось все, что было под рукой. А так как кошак не ест из грязных тарелок, то на полу красовались штук пять разнокалиберных мисочек с разнообразными продуктами, логично засохшими и не годными для пожрать. Кошак с голодным взором у роты мисочек в первозданном кулинарном хаосе - это достойно картины какого-нибудь эксцентричного авангардиста.
Дальше - больше. Моя трепетная душа углядела забрызганный всеми мыслимыми пятнами любимый фартук под батареей и сгоревший необратимо чайничек со свисточком. Я зарыдала. Этот чайничек был единственным материальным напоминанием о любимой мамочке в далеком городке... «Ублюдок, козел вонючий»,- пронеслась мысль и закольцевалась на повторе в охуевшей от вида тотальной помойки голове.
Из соковыжималки ощутимо тянуло разлагающейся морковью, а на фритюрнице, покрытой странноватой маслянистой копотью, настойчиво хотелось пальцем вывести "хуй". Плита, холодильник и другие средства приготовления и хранения продуктов потеряли свой первозданный вид и были похожи на заебаных жизнью домохозяек.
«Ебаный ослик», подумала я и мрачно принялась наводить порядок. Силёнок после болезни толком не было, посему посуду я мыла часа три, а несчастную бытовую технику - до вечера. Мужу, суке, наверняка икалось непрерывно и изжогисто. Я засунула бы ему в жопу скалку или любой другой предмет отдаленно напоминающий эрегированный фаллос, но, практически по завершении спасательных работ по кухне я наткнулась в холодильнике на готовый и сервированный ужин, прикрытый крышечкой. Ужин. Для. Меня. И поняла, что готова собственноручно сжечь десяток чайников, отмыть десяток соковыжималок, ибо эта единственная чистая тарелочка с ужином, приготовленным чтобы быть быстро разогретой им по возвращении с работы и покормить умирающую, вонючую и ниибацца ворчливую женщину с колтуном на голове вместо прически - прекрасна и трогательна. Трогательна, сука, и прекрасна.
Вечером, когда он вернулся и произнес, оглядев кухню: "Ой, что-то как-то изменилось или мне кажется?" я отрицательно покачала головой и молча его обняла.
А на подоконнике красовалось новое кашпо - сгоревший чайник, с посаженным в него цветком.
_________________ Shit happens.
|